21 февраля в Музее кино на ВДНХ пройдет День памяти Алексея Германа

Гости музея смогут увидеть полнометражный фильм «Трудно быть богом», посетить выставочный проект «Сердце мое полно жалости», приуроченный к десятилетию с мировой премьеры картины на Римском кинофестивале, а также посмотреть новый документальный фильм «Архитектор: История Алексея Германа и его фильмов». 

Ежегодно 21 февраля, в день смерти Алексея Германа, киносообщество вспоминает о режиссере и отдает дань памяти мастеру и профессионалу, чей новаторский киноязык и стиль работы подарил миру большие картины, считающиеся шедеврами кинематографии. Музей кино не обойдет стороной эту традицию и организует программу ко Дню памяти режиссера. Вход на мероприятия бесплатный, но с обязательной регистрацией на сайте Музея кино. Чтобы посетить программу целиком, на каждое из мероприятий нужно зарегистрироваться отдельно. 

Расписание мероприятий: 

15:00 показ фильма «Трудно быть Богом» (реж. А. Герман, 2013, 177 мин., 18+) 

18:30 представление киноведом Станиславом Луговым фильма «Архитектор: История Алексея Германа и его фильмов» (2023, 88 мин., 12+). 

19:00 показ фильма «Архитектор: История Алексея Германа и его фильмов» (2023, 88 мин., 12+). 

Показы проходят при поддержке Рушана Насибулина и ООО «БОКОВ ФЭКТОРИ». 

Напомним, что в 2023 году Государственный центральный музей кино представил выставочный проект «Сердце моё полно жалости», позволяющий увидеть «изнанку» мира, который выстраивал режиссер долгие 14 лет вместе со съёмочной группой во время работы над magnum opus «Трудно быть Богом». Костюмные комплексы, эскизы, предметы быта, фотографии рабочих моментов — всё это составляющие среды, внутри которой сформировался один из наиболее самобытных фильмов современности. Основой для выставки послужила коллекция, куда вошло около 1000 предметов, переданных в дар Музею кино создателями фильма. Помимо артефактов, выставку дополнили мультимедийное и звуковое сопровождение, а также отрывки из кинокартины, позволившие достичь максимального вхождения в эстетическую концепцию фильма и иммерсивного эффекта. Пугающий гиперреализм как метод здесь выбран неслучайно. Именно так сам Герман, скрупулёзно прорабатывая натуралистичную фактуру героев и помещений, погружал зрителя в «босховское» Средневековье, ставшее контекстом для судеб героев. Как итог — фильм-противоядие от грёз, надвигающаяся строгая неизбежность. 

Художница Елена Жукова, работавшая с Германом на картине, вспоминает: «Самое интересное в работе с Алексеем Юрьевичем было то, что он погружал в работу полностью и с головой. Потому что сам постоянно думал о кино и всегда предлагал нестандартные задачи. Он был очень эрудированным человеком, и многие вещи, касающиеся архитектуры, быта и других вопросов, о которых он рассказывал, удавалось открыть для себя только годы спустя, находясь в Европе. Ему одинаково было важно и как идет в кадре дождь, и какая в кадре вилка, и какие костюмы. А поиск фактуры давался непросто, интернета еще не было и приходилось днями сидеть в библиотеке и искать информацию в книгах. Порой получалось находить очень интересные вещи. Причем нельзя было воспроизводить ничего, а только создавать новое, пользуясь референсами. Потому что здесь на экране требовалось создать новый мир, не то, что, например, в «Хрусталёв, машину!». Он, конечно, напоминал происходящие в мире процессы, но должен был быть инопланетным, иным. Долго решалось, к какой культуре должен был тяготеть средневековый визуальный мир Арканара. Он мог выглядеть и как Самарканд, но Алексей Юрьевич склонялся к тому, что мы ориентируемся на Европу, но вводим дополнительные элементы. Мы пользовались всеми возможностями, чтобы создать аутентичные предметы буквально из всего, что удалось достать, и что было под рукой. Например, что-то мы покупали в магазине Ганга, что-то возили из Вологодской области. Дальше это творчески перерабатывалось. К примеру, трубка Руматы была сделана из тяжеленной индийской пепельницы, к которой была приделана трубка. Обсуждались мельчайшие детали того, каким в целом был культурный контекст Арканара, например, какая там могла бы быть живопись. И что запретного мог написать художник в то время. Рассматривали разные варианты, в итоге решили, что это будут какие-то эротические образы. Для меня работа над «Трудно быть Богом» — это два насыщенных, порой слишком интенсивных по ритму, но очень интересных и счастливых года работы. Было не отключиться, с 8:30 до 23:30 мы были погружены в работу над фильмом. А если кто-то из группы не принимал такие условия, то они быстро выходили из проекта, он требовал полного погружения. Сам Герман любил сидеть в коридоре между павильонами и общаться, обсуждать фильм, а вокруг кружилась загримированная массовка. Он отдавал картине всего себя».