Вручены награды ХХ кинофестиваля архивного кино «Белые Столбы» в Госфильмофонде РФ

4 марта награды были вручены:

• Бобровой Наталье «За вклад в отечественную киножурналистику»;
• Корнеевой-Любшиной Ирине Евгеньевне «За объективное освещение деятельности Госфильмофонда России в средствах массовой информации»;
• Грейдингу Юрию Леонидовичу «За неоценимый вклад в работу Госфильмофонда»;
• Бочкову Олегу Михайловичу «За многолетнее служение делу сохранения мирового и отечественного кинонаследия»;
• Медведеву Армену Николаевичу «За творческую, педагогическую и государственную деятельность»;
• передаче «Критик», канал «Культура», ведущий Дмитрий Трубочкин «Лучшей телепередаче о кино».

Один из главных призов фестиваля «За вклад в отечественное киноведение» был вручен Гращенковой Ирине Николаевне.

Известный российский киновед и историк кино Ирина Гращенкова рассказывала о своей новой книге «Киноантропология ХХ/20», посвящённой теме быта и межличностных отношений в советском кино 1920-х годов, а также о собственных кинопредпочтениях, в интервью старшему научному сотруднику Музея кино Алексею Тремасову.

Ирина Гращенкова: «Я не люблю жанр в кино»

- Ирина Николаевна, почему объектом Ваших исследований стали именно двадцатые годы прошлого столетия и именно такая малоисследованная тема, как быт и межличностные отношения в советском кинематографе?

- Это началось давно. Когда я поступила в аспирантуру Института истории искусств, моим научным руководителем был назначен Юрий Миронович Ханютин, серьёзный глубокий киновед с социальным прищуром на реальность. Он у меня спросил: «Что бы Вы хотели выбрать?». Я ему ответила: «Двадцатые годы. Но не историко-революционные фильмы, а другие, о которых, как мне кажется, мало написано». Он дал согласие, и я написала диссертацию под названием «Проблемы быта и морали в советском немом кино двадцатых годов». Работа получилась интересной, потому что, помимо кинематографа, я туда включила сразу все виды искусства. Например, обратилась к живописи и музыке того времени.

После этого прошло много лет прежде, чем я написала «Киноантропологию». Причём это были годы не только профессионального роста: я по-человечески менялась вместе со страной, вместе с тем объёмом истории, который мы стали получать. Так и родилась эта книга.

А вообще двадцатые годы меня сопровождают всю жизнь. Я написала монографию об Абраме Рооме, а сейчас хочу сделать о нём уже вторую, совершенно другую, книгу. Первая книга создавалась, когда он ещё был жив. Я успела с ним пообщаться, а главное – охватить всё его творчество. Не только изюминки вынуть из булочки, как все предлагали, а осветить весь его путь, так как никто этим ещё не занимался. Сейчас меня интересуют уже другие аспекты его творчества. И я надеюсь, что книга получится.

Нет ли у Вас желания написать более подробно о каких-то из упомянутых в «Киноантрапологии» персонах? Например, о Владимире Фогеле?

- Я должна честно признаться: я всю жизнь писала о режиссёрах. Это не какая-то определённая позиция, это интуитивный интерес к режиссуре. А к творчеству актёров я обращалась достаточно редко.

Когда Вы учились во ВГИКе, Вы уже знали, чем будете заниматься? Что Вас интересовало в тот момент?

- В институте нам очень мало показывали русского кино десятых годов. Мы начинали с двадцатых годов, и я предпочла Пудовкина Эйзенштейну. Не знаю, почему. Абсолютно не было никаких идеологических установок. Видимо, мне были близки его человечность и психологичность. Ну, а в целом, я, конечно, не знала, чем буду заниматься. Я очень жадно училась, как всё наше поколение, ушибленное кинематографом. Мне хотелось понимать кино не только в соотношении отдельных стран или школ, но и искать связи между школами и художниками. И режиссёрами, прежде всего. Вот это меня интересовало.

По окончании ВГИКа я поступила в аспирантуру Института истории искусств, и там была нащупана моя будущая тема. Хотя ещё за год до аспирантуры я познакомилась с Абрамом Матвеевичем Роомом и начала работать над книгой, которая вышла в 1975 году.

- Вы можете назвать какого-то человека, повлиявшего на Вашу дальнейшую творческую судьбу и направившего Вас в профессии?

- Моя личная жизнь сложилась так, что, поступив во ВГИК, я познакомилась с историком кино Иосифом Львовичем Долинским. Он уже несколько лет вдовствовал, и очень мне полюбился, потому что был изумительным человеком, ставшим, в итоге, моим учителем. И интерес к русскому дореволюционному кино зародил у меня именно он. Долинский первым, ещё до Семёна Сергеевича Гинзбурга и Неи Марковны Зоркой, написал работу «Русское дореволюционное кино как лубок». Хотя, конечно, он всегда больше любил тридцатые годы, а я двадцатые. Так что нам хватало места и для полемики и для какого-то профессионального обмена.

- Ирина Николаевна, а Вы воспринимаете сегодняшний кинематограф? Есть ли у Вас какие-то свои предпочтения?

- Вы знаете, я всю жизнь любила итальянское кино. Жалею только, что у меня не было возможности выучить итальянский язык. Со мной разные интересные приключения происходили по этому поводу. Я была знакома с Федерико Феллини и Джульеттой Мазиной. Кроме того, ещё учась во ВГИКе, я стала преподавать и читать лекции. Видимо, во мне всегда существовало желание передать кому-то то, что я увидела, что меня порадовало. А, в общем, я посвятила всю себя режиссуре. Недавно, например, написала 25 очерков в энциклопедию «Режиссёры отечественного кино». Также у меня есть книга о режиссуре «Кинорежиссура как вид художественной деятельности». Могу назвать и имена тех режиссёров, которых я особенно ценю. Это Вадим Абдрашитов, если говорить о социальном кино. И, конечно же, Александр Сокуров, с которым меня связывают общие добрые дела. Был период, когда я была единственным прокатчиком его фильмов по всей нашей стране и даже за рубежом. Могу гордиться тем, что в самое сложное время, в 1990 году, клубы (а я была Президентом Федерации киноклубов) из города Сыктывкара нашли ему деньги на фильм «Круг второй», а затем и на фильм «Камень». Так что в такую трудную для него минуту мы оказались рядом. Это тоже интересная линия жизни.

Кроме того, если говорить о самом последнем времени, мне совсем не близко жанровое кино, потому что я люблю кино авторское, в котором материал не изнасилован какими-то заранее заданными кондициями.

Из нового поколения режиссёров мне очень интересны работы Андрея Звягинцева. Удачными, на мой взгляд, были «Возвращение» и «Елена», и неудачными – «Изгнание» и «Левиафан». «Елена» – цельный фильм, там очень много пластов. А «Левиафан» распался для меня на две части. Мне были интересны человеческие взаимоотношения в семье и совсем неинтересны – критика власти и резко негативный, всё отрицающий взгляд на церковь и многие другие вещи. В этом отношении картина развалилась и, честно говоря, я была разочарована. Никогда не надо ставить фильмы на злобу дня – из того, что модно, актуально, в лобовом смысле слова, никогда не получается ничего хорошего. Лучше поставить на драму дня или трагедию времени… Но, тем не менее, за Звягинцевым интересно следить, потому что он – любопытное явление сам по себе.

Мне также очень нравится молодой режиссёр Юрий Быков. Особенно симпатичны его первые вещи. Например, фильм «Жить», которым я была потрясена. И, конечно, картина «Дурак». Сильная вещь в скупой режиссёрской гамме.

Интересным мне показался и фильм режиссёра Арсения Гончукова «Сын». Он странный человек, делает уже четвёртую или пятую картину. Причём все актёры – его друзья, он им не платит. Сам пишет сценарии, музыку, сам монтирует. Но это не кино на коленке.

Повторюсь, что я не люблю жанр в кино. Мне гораздо ближе психологическая драма, камерное кино, кино, связанное с повседневной жизнью самого обычного человека. Из этого можно сделать не очень вкусную похлёбку, но если её насытить хорошими составляющими, то получится очень высокое кино.