О театральных кодах в кино «Балетный спектакль как мизанабим в фильме М. Пауэлла и Э. Прессбургера «Красные башмачки»

Ко Дню театра, который традиционно отмечается 27 марта, предлагаем фрагменты обзора о театральных кодах в кино «Балетный спектакль как мизанабим в фильме М. Пауэлла и Э. Прессбургера «Красные башмачки» (1948, Великобритания). Статья опубликована в сборнике материалов научно-практической конференции «Эстетика экранизации: кино в театре, театр в кино» (ВГИК. 2015). Автор – лектор Музея кино, киновед Лариса Ельчанинофф.

«Наверное, нет более наглядного фильма, чем «Красные башмачки» М. Пауэлла и Э. Прессбургера (1948, Великобритания), когда речь заходит о театральных кодах в кинематографе. Восьмая совместная работа легендарного британского дуэта, с 1942 года снимавшего в созданном им независимом кинообъединении «Лучники» и так именовавшего себя, эта лента принесла авторам подлинную славу и радикально повлияла на жанр мюзикла как в кино, так и в театре, подняв этот, как до них казалось, «легкий» жанр до высоты сложной метафорической формы, способной выразить глубокую философскую тему (в данном случае ― природы и сущности искусства и его места в жизни человека). И именно благодаря театральному коду эта главная тема фильма раскрывается в полном объеме.

Авторы берут самую расхожую для жанра музыкального фильма ситуацию: постановка в театре музыкального спектакля (в фильме это балет), в ходе которой реализуются творческие способности и амбиции персонажей, а заодно развиваются сложившиеся между ними отношения - как ожидает зритель, в первую очередь, мелодраматические, любовные. Такая сценарная модель была задана с первого звукового (он же ― музыкальный) фильма «Певец джаза» (1927, реж. А. Кросланд, США) и к моменту съемок «Красных башмачков» успешно и неизменно тиражировалась два десятилетия во всех национальных кинематографиях. В картине три главных героя («любовный треугольник»): гениальный создатель балетов Борис Лермонтов (Антон Уолбрук), молодой талантливый композитор Джулиан Крастер (Мариус Горинг) и одаренная танцовщица-дебютантка Вики Пейдж (Мойра Ширер). Согласно сценарной модели, о которой говорилось выше, они будут вовлечены во все перипетии «театрального романа»: замена внезапно выбывшей солистки на юную дебютантку, зависть популярного композитора к молодому гению, который и напишет музыку к новому балету, любовь композитора и балерины, ревность создателя спектакля, его беспощадность к человеческим слабостям, неизбежный выбор героини. Режиссеры задают в начале фильма знакомые зрителю ориентиры любимого им жанра, который потом «выворачивают наизнанку», переводя его из типичной музыкальной мелодрамы в глубокую экзистенциальную драму, а может быть, и трагедию – если принять конфликт как неразрешимый.

Итак, в картине три главных персонажа. Борис Лермонтов ― не просто хореограф или постановщик, он ― всё, он ― создатель Спектакля (именно с большой буквы ― такова репутации этого мастера и его творений). За этим персонажем стоит «тень» легендарного Дягилева (еще до возникновения «Лучников», в 1937 году, Э. Прессбургер написал по заказу А. Корды сценарий о безумии гениального танцовщика Вацлава Нежинского и его «Пигмалионе»-тиране Сергее Дягилеве). Всё в руках этого творца: взволновавшее его литературное произведение, в котором сказано что-то, на его взгляд, важное, сущностное, талантливый композитор, способный выразить эту суть в музыкальной форме, декоратор, создавший живописный и архитектурный мир этого произведения, хореографы, «поэзией движения» (как назовет балет один из персонажей фильма) его передавших, танцовщики, которые вдохнут в персонажей свою живую душу, наполнят вибрацией своих нервов и грузом своих подлинных переживаний, страданий, страстей (он требует от Вики танцевать со страстью). Лермонтов создает свой мир, ему безраздельно принадлежит и именно в нем живет. Для Лермонтова искусство это и есть подлинность и полнота бытия, а реальная жизнь ― лишь «строительный материал» для созидаемого им Спектакля (большая буква указывает на то значение, которое сам герой придает этому слову: это цель и смысл его жизни). Его участие в создании спектакля – не только акт профессионального расчета, опыта, безукоризненного вкуса, когда Лермонтов безошибочно знает, кто и что сделает для этого спектакля. То, что Лермонтов не показан за конкретным творческим процессом, но в фильме подчеркнуто, что без его личного присутствия созидательный процесс всего коллектива невозможен (он как кукловод управляет всем своим театром ― есть крупный план его руки, появляющейся из-за кулис во время спектакля), указывает на некий мистический характер его деятельности. Он словно какая-то невидимая энергия, оживотворяющая и созидающая то, что становится и станет спектаклем ― созданным им миром, сотворенной им жизнью. А Крастер и Вики это и есть его «материал», лучший, уникальный, найденный им, отобранный, готовый к воплощению неистовой фантазии создателя спектакля-жизни.

Вспомним, как происходит этот отбор и как складывается «треугольник». Картина начинается премьерой балета труппы Лермонтова «Огненное сердце», во время которой авторами уже задается первая оппозиция: музыка / балет. Показывается это на примере «детей райка» ― студентов консерватории, которые пришли услышать новое произведение своего профессора и которые совсем не знают исполнителей балета, и поклонников Терпсихоры, которые, в свою очередь, не знают автора музыки. (В музыкальном фильме такое противопоставление достаточно нелепо, неестественно, как если бы человеку пришлось решать, что он предпочитает ― зрение или слух. И если в начале фильма это воспринимается как комический элемент, то в дальнейшем мы увидим, что авторы сталкивают своих персонажей в их вкусах, принципах, мировоззрениях в резкую оппозицию друг к другу и к себе самим и ставят их перед необходимостью выбора, начиная от безобидно-детского: музыка/хореография и заканчивая экзистенциальным: жизнь/искусство.) В их страстной любви к излюбленным видам искусства и такой же страстной нетерпимости к другим задается лейтмотив страсти, который в различных вариациях пронизывает весь фильм. Знакомство основной троицы персонажей и происходит после премьеры балета ― Лермонтов знакомится с молодой балериной Вики Пейдж и получает письмо от Джулиана Крастера, в котором тот сообщает, что именно он ― настоящий автор музыки к балету «Огненное сердце». «Горевать нужно, что ты крадешь чужую музыку, а не что у тебя крадут», ― утешит он Джулиана и предложит встать за дирижерский пульт в своем оркестре. Композитор и балерина в один день придут в театр, одновременно начнут репетиции и войдут в спектакль, к обоим Лермонтов будет внимательно присматриваться и в результате предложит Джулиану написать музыку к замышляемому им балету «Красные башмачки», а Вики ― станцевать в нем главную женскую партию. Далее по правилам жанра нам нужно ожидать триумфа спектакля, любви между молодыми героями, ревности зрелого Пигмалиона и, наконец, выбора героини. Так, в общем-то, все и произойдет. Но… Как уже было сказано выше, клише жанра намеренно «выворачиваются». История героини ― это не ожидаемая зрителем «история Золушки», в которой скромная и достойная девушка станет принцессой. Вики Пейдж ― изначально принцесса: это сильная яркая аристократка, и авторы намеренно снимают сцену первой встречи творческой группы, где Лермонтов объявляет, что Вики будет танцевать главную партию и представляет ее коллегам в этом качестве, как бал Золушки. Вики в феерически красивом, просто королевском одеянии (у нее в волосах корона) под оперную арию (Вагнера или его стилизацию ― композитор фильма Брайан Исдейл вводит в оригинальную музыку, которая, кстати, получила «Оскара», классические знакомые нам музыкальные отрывки в собственных транскрипциях, что придает ей однородность) поднимается по лестнице прекрасной виллы, она в сине-зеленом платье с рыжими волосами, в этом запущенно-романтическом саду, окружающем виллу, с видом на море, с пейзажами Лазурного берега, похожа на картину прерафаэлитов. Камера Д. Кердифф и используемый техноколор с его нарочитой живописностью и искусственностью как очужденностью к изображению бытового пласта реальности, подчеркивают именно эту ассоциацию. И стиль нам здесь ― подсказка к смыслу: прерафаэлиты с их приматом «искусства для искусства» и утверждением принципов эстетизма как нельзя точнее ложатся на основную идею фильма ― трагической оппозиции жизни и искусства. Такой смысл в свете прерафаэлитовской коннотации приобретает и прозвучавший ранее, при первой встрече Лермонтова и Вики, диалог:

Лермонтов: Почему вас тянет танцевать?

Вики: А почему Вас тянет жить?

Лермонтов: Не знаю. Я просто…живу.

Вики: Вот и я бы так ответила.

Этот диалог похож на известную фразу Оскара Уайльда, который испытал влияние прерафаэлитов: «Я пишу потому, что писать для меня — высшее артистическое удовольствие»¹.

Актриса-аристократка для 1948 года ― это оксюморон, как «король-шут». Э. Прессбургер и К. Уинтер (авторы сценария) этот очевидный социальный казус намеренно игнорируют ― семья театральной карьере Вики не противится, и встреча с Лермонтовым происходит при горячем участии ее тетки. Порывая с жизненными реалиями и клише жанра, авторы указывают, что сюжет будет развиваться совсем в другой плоскости, нежели зритель привык видеть в фильмах этого жанра. А экзистенциальный стиль диалога Вики и Лермонтова подсказывает, что жанр этого необычного музыкального фильма обещает быть особенным…»